— Что подтолкнуло Вас на создание собственного блога в Телеграм?
Я был подписан на множество блогов о Ближнем Востоке, и смыслы, которые они транслировали не всегда импонировали мне, поэтому мне пришла в голову идея самому интерпретировать события в регионе. Ну и в целом, хотелось делиться с другими интересной информацией, мыслями и идеями. Иначе зачем что-то изучать, если от этого никому нет пользы? Но тогда, в 2018 году, когда я его начал, это был больше блог для себя и для узкого круга друзей, с прошлого года он стал публичным.
— Есть ли какая-то цель, которую Вы преследуете, развивая блог о Ближнем Востоке?
Так таковой цели нет, но хотелось бы, чтобы люди лучше понимали события, происходящие на Ближнем Востоке, так как это всё напрямую или косвенно влияет и на нашу страну. Также я бы, наверно, хотел развеять те или иные стереотипы о Ближнем Востоке.
Роль Ирана в обострении арабо-израильского конфликта
— Существует ли вероятность, что Иран полноценно вступит в открытое противостояние с Израилем?
Вероятность всегда есть, но она, на мой взгляд, ничтожно мала. Прямое столкновение с Израилем, обернётся для Ирана катастрофой. Это обусловлено напряженной экономической и социальной ситуацией внутри страны, да и большинство иранцев, особенно молодые люди, просто не готовы погибать за исламский режим в Иране и уж тем более за чуждые им Палестину или Сирию. Другое дело, если бы Израиль угрожал непосредственно самому иранскому народу и стране в целом, но народ понимает, что Израиль настроен враждебно только по отношению к существующему режиму и не более. В общем, прямое противостояние с Израилем несёт экзистенциальную угрозу для Ирана, Тегеран это понимает и поэтому всегда мудро пытается этого избежать.
— Как вы можете прокомментировать сообщения о том, что Иран и Израиль предупреждают друг друга перед тем как нанести удары?
Стороны таким образом просто устанавливают для себя правила игры, чтобы не доиграться, не дай бог. Осведомлённость противника о планирующихся атаках и их примерных целях гарантирует безэмоциональную реакцию на них. Тут ещё надо понимать природу этих атак. Иранские атаки в основном направлены на то, чтобы вызвать страх и панику среди населения Израиля, не запятнать свой авторитет в мире: как в глобальном, так и в мусульманском, показать себя защитником мусульман. То есть, Иран преследует больше не практические цели, а информационно-психологические, поэтому лучше предупредить врага, дабы он адекватно отреагировал. Израиль же, наоборот, нацелен на сугубо практические цели: уничтожить системы ПВО, военный завод и т. д. Им тоже важно, чтобы власти в Иране понимали, что Израиль не пытается бить по критической инфраструктуре либо по центрам принятия решений, а ограничится военными целями, например.
— Влияет ли вовлечение Ирана в арабо-израильский конфликт на внутреннюю ситуацию в стране?
Да, но не так критично. Иран использует конфликт как средство мобилизации населения и усиления антизападной риторики. Однако, как мы знаем, война всегда была дорогим удовольствием. Ирану, находящемуся в глубоком экономическом кризисе, это также обходится недёшево. Простые иранцы недовольны тем, что власти тратят государственные деньги на поддержку стран и народов, от которых самим иранцам нет никакой пользы. Речь о миллиардах долларах, которые так бы пригодились для благоустройства самого Ирана. Из-за активной вовлеченности Ирана в конфликты в регионе, иранцам приходится потуже затягивать пояса, что естественно становится фактором для общественного недовольства.
— Кто главный противник для Ирана США или Израиль?
США. Израиль – это скорее локальный противник, который используется США для сдерживания Ирана. Основные проблемы для Ирана создаются именно из-за океана.
События в Сирии
— Какую стратегию вероятнее всего выберете Иран в отношении нового правительства Сирии?
Пока сложно, что-то предсказать, так как этого «нового правительства» так такового пока не существует. Сейчас даже стоит вопрос о сохранении Сирией государственности, но если всё пойдёт нормально, думаю, несмотря на существующую идеологическую неприязнь, Иран и новые власти в Сирии вполне могут наладить контакт друг с другом и установить взаимовыгодное сотрудничество, но в сугубо прагматическом ключе. Кстати, недавно новые власти обещали Ирану обеспечить безопасность иранского посольства, что уже свидетельствует об определённых налаженных контактах между сторонами.
— Что помешало закреплению иранских позиций в Сирии?
Этому может быть множество причин, достоверно пока никто сказать не сможет. Надо разобраться в том, почему Асад отказался от условий сотрудничества, предложенных ему иранскими властями (об этом активно писали накануне иранские окологосударственные СМИ). Почему Иран не пришёл на помощь своему главному союзнику в регионе? Почему Хезболла, хоть и израненная, осталась в стороне? Видимо о чём-то не договорились… Должно быть что-то, что объясняет такое странное и неожиданное безучастие Ирана и России, которые и удерживали всё это время Асада у власти. Возможно, сирийские власти подвели своих союзников или не захотели идти на уступки. Очевидно, что Асад не сделал должных выводов, он и его клан продолжили жить так как будто бы не было никакой войны в Сирии, также воровали, также продолжали репрессии против любой оппозиции, из-за чего потеряли даже тех, кто до последнего их поддерживал.
Давление Израиля и его регулярные удары по иранским объектам в Сирии тоже сыграли свою роль. Например, в этому году Иран потерял в Сирии очень много офицеров высшего звена. Наверно, также среди причин можно упомянуть ограниченность ресурсов у Тегерана, но это всё имеет второстепенное отношение к случившемуся. Главная причина нам пока не известна.
— Как может измениться региональная политика Ирана после падания режима Асада в Сирии?
Думаю, политика останется такой же, но вот планы точно изменятся. Очевидно, что Иран станет более сдержанней, так как Сирия была для Ирана ключевым союзником, связывавшим его с Ливаном и Средиземным морем. Потеря этого звена подорвёт стратегические планы Тегерана в регионе, однако реальные изменения мы увидим чуть позже.
Про российско-иранские отношения
— Какие на данный момент существуют российско-иранские противоречия? Как их можно преодолеть?
О противоречиях сейчас не принято говорить вслух, поэтому их большая часть остаётся за ширмой. Но в этом году было несколько неприятных ситуаций между странами, которые привели к некоторой дипломатической размолвке.
Первая ситуация была связана с тем, российские официальные лица подписались под документом, поддерживающем инициативу ОАЭ по достижению мирного решения спора с Ираном, касающегося трех островов – Большого Томба, Малого Томба и Абу-Муса. В Иране это восприняли чуть ли не как предательство, там это была очень громкая новость, хотя в России кроме специалистов об этом никто даже и не слышал, наверно. В ответ Иран сделал похожее заявление по Курильским островам и ненароком упомянул, что Иран поддерживает территориальную целостность Украины. Начались возражения, требование объяснений, торги, в итоге всё утихомирилось.
Иранцам также не нравилось, что Россия использует термины «Аравийский залив» или «Арабский залив» в своих официальных документах вместо Персидского залива».
Потом Ирану не понравилось, что по трёхстороннему соглашению между Россией, Азербайджаном и Арменией, ФСБ России будет контролировать транспортный коридор у самой границы с Ираном. Это тоже вызвало переполох в Иране. В общем, сложности в отношениях между странами возникают тогда, когда вопрос касается политических сфер влияния обеих стран либо ключевых, жизненно важных вопросов независимости, территориальной целостности и безопасности. Для Ирана это больное место, так как там до сих пор не могут забыть Туркманчай и Гюлистан.
В целом, эти инциденты, конечно, можно было избежать, если бы стороны заранее предупреждали и информировали друг друга о принимаемых такого рода решениях и сформировали бы четкое разделение зон влияния. С другой стороны, иранцам просто не хватает доверия, на мой взгляд, они только и ждут, что Россия неожиданно вытащит нож и ударит в спину. Надо развивать межкультурный диалог, бороться со стереотипами.
— Согласны ли вы что РФ и Иран ситуативные союзники?
Абсолютно. Отношения России и Ирана основаны на общих интересах, но эти интересы временны и могут смениться конкуренцией. А в случае смены режима в Иране (что тоже не стоит исключать) отношения и вовсе могут стать, мягко говоря, натянутыми.
— С Вашего прошлого интервью про российско-иранские отношения прошло больше года. За это время произошло много значимых событий для России и Ирана. Что-то изменилось за этот год в рос-иранских отношениях? Как-то поменялась риторика или цели двух стран?
Да, на моё удивление, уровень и широта отношений резко возросли. Особенно это коснулось сотрудничества в военной, экономической и транспортной сферах, но в целом, углубление отношений произошло почти во всех сферах.
Теперь чуть ли не все российские министерства так или иначе сотрудничают с соответствующими иранскими структурами. Осталось только подписать договор о всеобъемлющем сотрудничестве, что пока откладывается под разными предлогами. Кроме того, в январе 2024 года, Иран стал членом БРИКС, это тоже нас сблизило дополнительно.
Риторика между странами за год не претерпела принципиальных изменений, разве что были кое-какие инциденты, которые потом благополучно заглаживались. После победы реформатора Пезешкиана часть иранской элиты заявляла о развороте на Запад, но такая риторика быстро сошла на нет. В целом за год заметно укрепление взаимного доверия: иранская сторона даже стала активнее поддерживать позицию России в украинском кризисе.
— На данный момент какие тенденции наблюдаются в иранском обществе к демократизации или наоборот к исламизации?
Иранцы давно уже устали от навязываемой им государством религиозности, поэтому тут ответ очевиден. Молодёжь и вовсе равнодушна к исламу и активно требует социальных и политических реформ.
Это особенно заметно по частым протестным акциям, вызванных экономическими проблемами и ограничением прав женщин. Распространение интернета только усилило влияние либеральных идей. При этом, с другой стороны, власти ужесточают контроль и подавляют протесты. Аресты активистов и оппозиции показывают желание режима подавить любые демократические движения.
Но это не поможет, так как большая часть населения продолжает смотреть на Запад, как на идеал, искренне верит в демократию и терпеливо ждёт его.
Да, иранцы теперь грезят либеральной демократией, при этом ностальгируя, как ни странно, по прежним монархическим временам правления младшего Пехлеви. Многие жалеют, что в Иране вообще произошла эта, так называемая, Исламская революция 1979 года.
Конечно, в Иране есть и прослойка религиозных людей, поддерживающих власть, но, по моим наблюдениям, они в меньшинстве. В основном это люди старшего поколения, и чаще всего они сами связаны с государственными структурами.
В общем, Иран сейчас находится на перекрестке, где рост недовольства может спровоцировать новые формы сопротивления, но власть пока держит ситуацию под контролем.
- Интервью взяла Анастасия Галихина специально для Ближневосточного клуба ВШЭ.
